режиссер А. Маяк. В нем приняли участие студенты Варшавской государственной академии пластических искусств. Успех спектакля, по свидетельству прессы, был обусловлен прежде всего молодостью актеров и «счастливым отсутствием оперной рутины». На сцене переплелись жизнь и искусство. Сами артисты пережили тяжелые годы гитлеровской оккупации. В их памяти навсегда остались пепелища разрушенных польских городов, гибель близких, а некоторые из них в годы войны сражались в рядах польских партизан. «Опера Ю. Мейтуса, – говорили артисты, – учит ненависти к фашизму, показывает его нечеловеческое обличье, одновременно она учит вере в победу светлых идеалов. И в этом – несмотря на трагическую гибель героев – ее большой оптимизм».

Принципы, заявленные Н. Охлопковым в спектакле ленинградцев получили развитие в работе венгерских мастеров оперного искусства. Захватывающая постановка «Молодой гвардии» режиссером Калманом Надашди в Будапеште в 1953 году была пронизана революционной романтикой. Критик М. Андраш писал в газете «Irodalmi Ujsag» от 2 января 1954 года, что эта постановка способствовала утверждению реализма исполнения, «на сцене сгорел весь лишний, бесполезный и устаревший оперный хлам, исчезла укоренившаяся плохая традиция, схематически, тысячи раз употребленный и тысячи раз надоевший жест... Можно сказать, что самым характерным была простота спектакля. Никакой позы, никакого самопоказывания».

Будапештский спектакль имел большое воспитательное значение не только для широкой аудитории венгерской молодежи, но и для самих исполнителей. Известный венгерский музыковед, профессор Бенце Сабольчи по этому поводу писал, что в памяти надолго остаются высвобожденные драматические способности певцов, их правдивая игра.

К «Молодой гвардии» снова и снова возвращаются советские и зарубежные режиссеры в поиске героических характеров, сильных мыслей и чувств. Произведение с успехом было поставлено на сцене Клужской государственной оперы (Румыния). С энтузиазмом работал над постановкой и коллектив Бургасской народной оперы (Болгария). Музыкальный руководитель этой постановки Иван Вульпе освободил сцену от излишних бытовых деталей; в его решении каждый элемент сценографии имел определенную выразительную задачу. Все было направлено на то, чтобы передать героический пафос произведения. Особенно удались в спектакле сцены клятвы и расстрела, фугато во второй картине и грандиозный апофеоз.